Существует ряд запретов, которые нельзя нарушать в волшебных мирах. Если герой соблюдает правила, это обеспечивает необходимую дистанцию между ним и миром мёртвых, монстров или призраков. Дистанция нужна для того, чтобы сохранить границу. Если граница нарушена, то волшебный мир забирает путника себе.
Запрет очерчивает пространство
Соблюдение запрета формирует смысловое пространство — невидимый круг, который защищает героя от чуждого враждебного мира. Пока граница цела, что бы ни бушевало вокруг, путнику по большому счёту ничто не угрожает. Круг чертит вокруг себя на земле Хома Брут. В «Унесённых призраками» Хаяо Миядзаки каждый, кто притронется к пище, превращается в свинью. Во «Властелине Колец» Фродо не должен возмущать гладь воды.
Всегда ли нарушение запрета необратимо? На первый взгляд, нет. Владимир Пропп в «Морфологии волшебной сказки» пишет, что если запрет есть, он непременно будет нарушен. Запрет — это неотъемлемая часть пути героя. Нарушение запрета становится триггером, который вызывает наступление беды. Разрешая последствия беды, персонаж из «дурака» (героя потенциального) становится героем реальным, прошедшим путь и добывшим ценное знание для своего сообщества. Что делает героя героем? Не свойства, а отношения. По Проппу, герой сказки — не тот, кто умён или силён, а тот, кто находится в определённом отношении к злодею и к принцессе. Героя делает героем то, как он расположен по отношению к бытию.
Запрет как ключевой элемент сказки
Пропп делает верное наблюдение о том, что вся история разворачивается из нарушения базового запрета. Не будет его — не будет и сказки. Однако относится ли запрет, о котором говорит он, к волшебным мирам? Технически, нет: запрет часто налагается в мире повседневного. С другой стороны, путь сказочного героя пролегает в изменённой реальности, в ином смысловом пространстве. Если мыслить на уровне событий, а не происшествий, то, получая и нарушая запрет, герой находится в пространстве приключения. Значит, на уровне смыслов действие разворачивается в волшебном мире.
Если рассмотреть собственно волшебные миры, то они чаще не дают второго шанса. Во многих мифах нарушивший запрет теряет желаемое навсегда. Когда Орфей оглядывается, чтобы увидеть Эвридику, её тень оказывается отброшенной в Царство Мёртвых.
Граница как точка разделения и контакта
Какова структура запретов в волшебных мирах? Запрет выглядит как ограничение или опасность, но на самом деле он даёт защиту. Зная суть запрета, герой имеет рецепт безопасности. Если бы не было табуированного действия, то не было бы и границы, которая отделяет персонажа от окружающего его пространства. Граница является и точкой разделения, и точкой контакта с миром. Именно запреты издавна отличали «своих» от «чужих»: мы разбиваем яйца с острого конца, а они — с тупого. Противостояние окружающему миру — необходимое условие для обретения героем самого себя. Граница разделяет и соединяет. Не имеющий границы не имеет и обособленности.
Все ли волшебные миры одинаковы?
Говорим ли мы о волшебных мирах в целом, или речь идёт о мире мёртвых? Всё выглядит так, как будто необратимые запреты скорее имеют отношение к загробному миру и его представителям. Рассмотрим самые частые табу через призму предположения о том, что нарушение их фатально, а область действия лежит по ту сторону Стикса.
Что запрещено?
- Зрительный контакт
…не встречаться глазами, чтобы не оказаться видимым.
В мифе об Орфее и Эвридике Орфей не должен смотреть на Эвридику, пока не выведет её из царства мёртвых. Нарушив запрет, он теряет её навсегда. В ряде сюжетов сон также относится к списку табу: тот, кто нарушил предписание не спать в царстве мёртвых, остаётся в нём навсегда.
- Причащение
Не становиться причастным волшебному миру через пищу или питьё. Указание для живых — никогда не есть пищу мертвых. Тот, кто нарушит этот запрет, рискует остаться в потусторонней реальности навсегда. В «Унесённых призраками» родители Тихиро превращаются в свиней. В «Пряничном домике» Шарля Перро ведьма приманивает детей сладостями. Персефона, которая всё время, проведённое в царстве Аида, отказывалась от пищи, проглатывает три зерна граната и вынуждена вернуться обратно в царство мёртвых. Миры с запретом на пищу изобилуют лакомствами и угощениями и провоцируют героя на нарушение явного или неявного предписания.
- Вопросы и ответы
Персонажи волшебного мира могут задавать вопросы, которые требуют правильного ответа. Ловушки выглядят как вопросы, запрашивающие причины явлений, и якобы предлагают выбор: видимое «да» и «нет». Однако выбор из заданной бинарности не работает. Если вы примете наживку Бабы-Яги, она вас съест. Нужно выбирать третий вариант, выбивая собеседника из предложенного им контекста.
— Дело пытаешь аль от дела лытаешь?
— Эх, ведьма старая! Напои-накорми, а потом спрашивай.
Такой разговор более вероятен между мирами или в волшебном мире, чем в загробном, так как речь идёт не только о запрете, но и о необходимости правильного действия, которое продвинет сюжет.
Опора на запрет
Исследование запретов обнажает сложность иерархии миров, ими объятых. Формулы запретов разнообразны, но суть их одна: создать смысловую оболочку вокруг героя и этим положить различие между «им» и «ними». Зная запрет, персонаж обретает и опору, ведь разрешено в его пути становится всё то, что не запрещено. Кажется, что посещаемый им волшебный мир непонятен и опасен. Однако на самом деле непредсказуем мир неразграниченный, без явных запретов и закономерных последствий. Действующий по строгим законам и исполняющий договорённости мир, напротив, становится ясен и проходим, а успешно преодолев внятно представленное ему испытание, герой получает награду и возвращается в свой мир повседневности, обретя ценное знание для своего сообщества.
Photo by Denis Rozit
Литература по теме:
- Владимир Пропп. Морфология волшебной сказки, 1928
- Джозеф Кэмпбелл. Тысячеликий герой, 1949
- Николай Гоголь. Вий, 1835